С уважением и теплотой писал о Шергине выдающийся академик К. М. Бэр. Видимо, не без основания заметил летописец XV в.: « без устюжан в Сибири никакому делу не бывать». Действительно, роль выходцев из Великого Устюга в организации и проведении первых путешествий по Восточной Сибири и северо-восточной оконечности Азиатского материка очень велика. Широко известны подвиги Семена Дежнева, Ерофея Хабарова и других землепроходцев.
Условия проходки колодца были необычайно тяжелыми. Работать можно было только зимой, когда плотность холодного воздуха на поверхности была больше, чем у забоя шахты. Тем самым создавалась необходимая санитарно-гигиеническая обстановка: ствол и забой шахты вентилировались свежим воздухом; стенки верхнего отрезка ствола не оттаивали и не обваливались, что обычно случалось летом. Кроме того, в теплое время года более холодный и тяжелый воздух нижнего отрезка шахты оставался неподвижным; он быстро насыщался двуокисью углерода, свечи у забоя гасли, забойщики задыхались; искусственной вентиляции не было.
Когда глубина шахты достигла 110 м, Русско-американская компания дальнейшее углубление признала нецелесообразным. Однако Шергин решил продолжать проходку.
Приступая к рытью колодца в Якутске, Шергин действовал не вслепую, как полагали некоторые его современники. Г. П. Гельмерсен сообщал, что из беседы с Шергииым он узнал, что проходчику был известен удачный опыт бурения в мерзлой подпочве скважины на воду. Она бурилась в Качугинской степи (севернее Иркутска). На глубине 128 м под толщей мерзлых пород была вскрыта напорная вода, которая мгновенно заполнила буровой колодец и начала фонтанировать. Из этого факта Шергин сделал вывод, что межпластовые напорные (артезианские), воды имеются и на Севере Сибири под толщами мерзлых отложений. Он не задумывался о технической возможности выбуривания колодца глубиной 150 м в мерзлых отложениях реки Лены.
