Голубой экран превратился в злого и беспощадного оперного пародиста. Примат изображения над звуком привел к тому, что воздействие музыки в опере по телевидению парализовалось.
Все это происходит потому, что в телевизионной практике передача симфонических концертов и трансляция оперных спектаклей рассматривается как чисто механическая, посредническая операция, а не как создание самостоятельного произведения, которое требует уважения к законам телевидения, требует организации трансляции в расчете на его специфику.
Телевидение предъявляет свою, иную меру правды и условности к ракурсу, мимике, жестикуляции, пластике, иную меру к художнику-оформителю.
Поэтому надо чрезвычайно внимательно всматриваться в экран и ловить мгновения истинного искусства. По крохам, по крупицам извлекать из моря скуки, наигрыша и фальши зерна «телетабельности» музыки, осмысливая все увиденное, чтобы обнаружить те закономерности, которые позволили бы сделать музыкальные передачи по телевидению художественной ценностью.
Попав в объектив телекамеры, а следовательно в рамку телекадра, музыкант становится предметом пристального и особого внимания. Там, в зале, вы прежде всего слушаете музыку и значительно меньше подвергаетесь непосредственному воздействию самой личности музыканта. Точнее - его личность влияет на вас преимущественно через музыку.
В далекие времена, когда концерты происходили в уютных дворянских гостиных, отношения музыканта и слушателя были интимными. Потом, по мере увеличения концертных залов и расширения круга слушателей, музыкант все больше отдалялся от публики.
Кинематограф начал возвращать утраченное, но уже на иной, более высокой основе.
- Так было с Леопольдом Стоковским и Роберто Бенци. Сила воздействия в этих случаях оказалась поразительной. Фильм «Прелюдия славы» мне пришлось видеть в городе, где нет ни оперного театра, ни симфонического оркестра.
- Подавляющему большинству зрителей, сидевших в зале, «Прелюды» Листа не были известны. Но когда на экране возникал крупный план Роберто Бенци, стоявшего за дирижерским пультом, с лицом, обращенным на зрителя, лицом, на котором отражались малейшие оттенки его сложных переживаний, в зрительном зале ощущалось такое напряженное внимание, слышалась такая сочувственная реакция, которая бывает только в самых захватывающих моментах театрального и кинематографического зрелища.
