Большинство сегодняшних работников телевидения пришли сюда зрелыми, сложившимися людьми в силу тех или иных жизненных обстоятельств. И, конечно же, имеют свою определенную сферу деятельности те, кого всегда усиленно приглашают выступить по телевидению. Кто же, обладая теми качествами, из которых и слагаются телеталанты, захочет связать свою судьбу с телевидением? Ведь при всей его популярности и признании больших возможностей и задач оно в обиходном представлении считается несолидным занятием для солидного человека.
Вартанов. Так было в начале нашего века, когда высоколобые критики кинематографа не считали его серьезным искусством и отводили ему место где-то между балаганом и варьете. Действительно, сегодня многое на телевидении еще не выдерживает серьезной критики: даже удачи выглядят весьма скромно, поставленные рядом с достижениями искусств, имеющих долгую и богатую событиями историю. Однако все, даже ярые противники телевидения и его художественных возможностей, вынуждены признать, что в современном мире голубому экрану принадлежит место, с которым мало что может сравниться. Это заставляет относиться с величайшим вниманием ко всему, что происходит на телевидении. И, мне думается, это же обязывает нас, поддерживать все мало-мальски интересное, свежее, плодотворное.
И вместе с тем сегодня как никогда телевидение требует к себе внимания «солидных» людей. Это закономерное явление в развитии телевизионного искусства. Другое дело - трудности, с которыми встречаются «солидные»: условия труда на телевидении и критерии, господствующие там, не дают подчас возможности коренным образом перестроить работу комментаторов. А потребность в этом, на мой взгляд, существует.
Телевизионный комментатор, начавший свою эволюцию с рассказчика-импровизатора, сегодня все в большей мере становится автором-литератором. Что под этим я имею в виду? Свобода, непринужденность изложения, раскованность - все то, что на первых порах разрушало искусственные каноны заученного, театрального слова,- в какой-то момент превратились в свою противоположность. Свобода все чаще становилась телевизионной развязностью, ставшей предметом немалого числа злых пародий, непринужденность оказывалась новой условностью, ничуть не менее искусственной, чем, скажем, монолог в театре.
