Телевидению эта оболочка только мешает. В оперном спектакле движение идет преимущественно из прошлого в настоящее. В телевидении - наоборот: из настоящего в прошлое.
«Связь времен» определяет и характер декорационного решения: подлинные архитектурные памятники - как дрезденский Цвингер; подлинные иллюстрационные материалы - как в историко-документальных передача.
Лишь после того, как в телевизионном оперном спектакле исчезнет фальшь в поведении персонажей, исчезнет бутафория в обстановке, лишь тогда можно будет всерьез говорить о музыкально-сценической драматургии оперы, которую телевидению предстоит «открыть» своими собственными выразительными средствами. Тогда можно будет говорить о том, как выявить не только взаимоотношения персонажей, но и драматургическую роль оркестровой музыки, которая с середины прошлого столетия приобретает все большее значение в опере.
Телевидение долгое время мирилось со своей ролью технического посредника между комнатой и концертным залом или театром.
За это телевидение сейчас жестоко расплачивается. Кадр, где фрак музыканта оказывается сильнее музыки, карикатурные оперные герои, боязнь публики - все это порождено отношением к телевидению как к передаточному пункту.
Поэтому в статье все время говорилось о специфике телевидения - о его взаимоотношениях с музыкой. Не о незыблемых канонах, которые вырабатываются заранее и которым телевидению надлежит непременно следовать. Речь шла об осмысливании практического опыта, который даст возможность каждую музыкальную передачу из жалкого эрзаца превратить в самостоятельную художественную ценность.
