В концерте чешской певицы Ганны Гейгеровой камера то приближает лицо певицы, поющей почти шепотом, то отдаляется от нее по мере того, как голос набирает силу. Резкие смены кадров, крутой монтаж очень созвучны угловато-терпкому характеру ее таланта. В противоположность этому преобладание средних планов и мягкие монтажные переходы выявляют очарование польских «филиппинок».
В программе Гейгеровой в общее монтажно-ритми-ческое построение включаются и всевозможные атрибуты, и, надо сказать, «работают» они отменно. И воздушные шары - как символ праздника, который не состоялся. И цирковые афиши, по которым на припеве движутся рекламные световые блики, пробуждая воспоминания о торжественности циркового представления и внося что-то щемящее - как музыка цирковых клоунов композитора Нино Рота в «Белом шейхе» или «Дороге» Федерико Феллини...
Включенный в монтажный ритм телевизионного представления, атрибут приобретает динамизм, экспрессию, наполняется движением жизни. А наши телевизионные камеры все еще не решаются «войти» в течение музыки, включиться в ее движение. Наши режиссеры боятся швырнуть атрибуты в поток музыки, чтобы они заиграли всеми ритмами жизни. Они боятся заставить ту самую зрелищность, которая казалась враждебной музыке, открыть свои возможности и для классики и для эстрады.
А эти возможности, оказывается, имеются и за пределами концертного зала.
Это показало чехословацкое телевидение в передаче «Пражская баркаролла» и в фильме о гастролях Армстронга.
«Пражская баркаролла» представляла собой симфонический концерт чешских композиторов XVIII века, который передавали с летней концертной эстрады на берегу Влтавы. Видно было, что движение камеры в ритме музыки, смена планов, подчеркивающих различие музыкальных тем, уже стало привычной нормой работы режиссера и оператора. И, опираясь на этот «фундамент», они создавали великолепное телевизионное зрелище. На экране появлялись не только дирижер и оркестранты.
