Но, кажется, ни у кого нет сомнений и в том, что Чехова можно только «воспроизводить», что любая попытка делать его «по мотивам» - кощунство. Почему так - никто, наверное, не сможет объяснить. Но пока что любая вольность режиссера, ставящего Чехова в кино, вызывает безудержный гнев и требования «защитить» Чехова, будто бы Чехов нуждается в защите сегодня!
Вспомним «Анну на шее»: этот фильм, обладающий многими достоинствами, получивший гигантскую аудиторию, стал банальным ругательским примером для двух поколений критиков. Никто не захотел спокойно разобраться в его структуре: раз это «не Чехов» - бей его.
Если при оценке экранизаций Чехова не исходить из общих критериев, допускающих разные способы подхода и требующих от режиссера в первую очередь понимания идеи произведения, то, очевидно, лучше всего рассказы Чехова вообще не трогать. Не получаются они так, как хотелось бы чеховедам; не получаются - и все тут.
Может быть, с рассказами Чехова произойдет в кино то же самое, что произошло с его пьесами в театре: появится реформатор, каким был в свое время в театре Станиславский, и все станет на свои места, и о нынешних экранизациях будут вспоминать с таким же недоумением, с каким сегодня говорят о провале «Чайки» в Александрийском театре. Может быть, - в искусстве всякое случается, - но сегодня кино очевидно и бесспорно «не дружит» с Чеховым.
Наиболее общим из всех промахов является прямо-таки фатальное для самых разных режиссеров упрощение и огрубление чеховской прозы при экранизациях. Этот промах до странности упрямо переходит из фильма в фильм, и потому стоит присмотреться к нему без предвзятости, без подозрений на скудоумие авторов экранизаций.
Вспомним, Треплев в «Чайке» говорит о Тригорине: «У него на плотине блестит горлышко разбитой бутылки и чернеет тень от мельничного колеса - вот и лунная ночь готова...» Так же нередко писал и Чехов. И это не искусственно выработанные приемы, как полагал Треплев, а индивидуальный стиль. Читателю достаточно нескольких точных деталей, чтобы дорисовать по ассоциациям образ - лунную ночь в данном случае. «Секрет» чеховской прозы в том, что читатель всегда соавтор Чехова. Поэтому-то, кстати, стиль Чехова и кажется таким современным. В кино же происходит отчуждение зрителя от Чехова.
