Актерская доля на телевидении не сладкая. «Как будто бы он играет на сцене театра, где все зрители сидят в первом ряду, только здесь число зрителей достигает десятков миллионов человек». Так пишет Б. Чирков - опытный актер кино, театра и телевидения, - вскрывая самую суть этих требований: используя непрерывную игру на крупных планах, добиваться предельной достоверности.
Нетрудно понять, что для чеховской прозы телевизионная специфика оказывается благом, ибо эта проза лаконичная, но не дробная и не рваная; в ней части, детали, крупные планы действительно вяжутся в непрерывные кружева. Кино же по своей природе не даст непрерывности исполнения, а поскольку речь зашла и о театре, то вспомним его трудности в тех случаях, когда игра актера требует приближения к зрителю.
Конечно, констатируя необходимость особой исполнительской манеры для телеэкрана, не стоит преувеличивать и считать, что телевидение произвело какую-то революцию в актерской игре. Совсем не трудно включить телевизор на полчаса, чтобы убедиться, что большинство актеров преотлично обходится театральными штампами, по-видимому, даже не подозревая о существовании этой самой специфики. И это понятно: для большинства актеров телевидение - отхожий промысел, каким было когда-то и кино. Специально подготовленные телеактеры - дело достаточно отдаленного будущего, и общее дело и художников и чиновников. Мы говорим лишь о том, что принципы актерской игры на телевидении очень подходят к чеховской манере.
Нам не обойтись без конкретного примера чеховской телеэкранизации. Обратимся к фильму недавнего времени - к «Душечке» С. Колосова.
Как известно, сам Чехов считал «Душечку» юмористическим рассказом. Иначе восприняли рассказ его современники и потомки современников. Юмор «Душечки»- во всяком случае, грустный, раздумчивый. И образ Оленьки, милой, доброй и удручающе безликой, вызывает не только иронию, но и гнев ко всему, что сделало из хорошего человека - «душечку».
Фильм Колосова точно передает внутреннюю противоречивость этого рассказа, одного из лучших в наследии Чехова. Ирония фильма сдержанная, и направлена она главным образом не на невинную Оленьку, а на окружающую ее действительность. Вслед за Чеховым он обрисовывает мужей «душечки» с иронией, смешанной с вполне серьезными раздумьями о том, что кукины и пустоваловы, формирующие Оленьку по своему подобию, также сформированы определенными обстоятельствами.
