Перед нами с гораздо большей ясностью и полнотой возникает не только внешний, но и внутренний, духовный облик, «образ» человека. В этом смысле телевидение как бы реализует мечту Д. Вертова - научиться читать мысли человека, наблюдая его в реальной жизни.
На телевидении этот контакт выступает в эстетическом плане как своеобразное лирическое начало. Вместе с тем сам по себе, просто как форма общения, он рождает еще только возможность, предпосылку эстетического отношения.
В данном случае чрезвычайно существенной оказывается и другая особенность телевидения - его обращенность одновременно к массам и отдельному человеку, ко всем сразу и персонально к каждому. Здесь таится важный смысл, который лежит в плоскости отношений личности и общества. В русле этого стремления телевидения «измерить» масштаб, внутреннюю направленность личности критериями общественными, соотнести ее с социальными идеалами и требованиями времени и возникает его эстетический потенциал'.
Характеризуя эстетическое отношение к действительности, Маркс, как известно, связывает его со способностью человека «прилагать» ко всякому предмету не только свою собственную, но и более высокую, универсальную, то есть соответствующую сущности этого предмета, «мерку»2.
Человек на телевизионном экране интересен для нас прежде всего как личность, как член общества и в той мере, в какой его дело, его профессия важны и интересны не только для нас, но и для него самого, в какой степени они оказываются его личным делом. (Именно поэтому телевидение - даже в чисто информационных передачах - столь чутко к равнодушию и бесстрастности, которые оказываются чрезвычайно «заразительными», так же как оно беспощадно и к подчеркнутому, преувеличенному пафосу, имитирующему подлинную заинтересованность и неизменно вызывающему чувство внутреннего сопротивления. Здесь сама функция телевидения -сделать общественнозначимое личным достоянием каждого - требует этой субъективной заинтересованности выступающего и неизменно обнажает ее отсутствие.
